Старик с обочины - Страница 33

Слева черно-зелёной мёртвой и неестественно тихой массой стоял еловый лес. Старик знал, что эта чаща – один из самых неинтересных участков Зоны. Аномалий там имелось не больше и не меньше, чем в других местах. Но все они были пустышками, отчего-то не производили «штук», а вот сложить задаром кости там можно было легче лёгкого. Поэтому добытчики в лес не ходили. Не посещали его и охотники, поскольку животные там не водились из-за отсутствия корма. Однако забегающие туда кабаньи банды время от времени сосредотачивались в остро пахнущем хвоей массиве для последующего набега на огороды черновского «курорта». Поэтому охранники были начеку и никогда не отворачивали объективы своих биноклей от окраины леса. Кабаны вполне могли атаковать караван, но, слава богу, приближение этих неповоротливых зверюг можно было услышать издалека и занять оборону.

Из записной книжки Старика

Кабан Зоны – потомок тех диких кабанов, которые обитали тут на момент катастрофы. Они уцелели, но, само собою, это далось им нелегко, большая часть зверей вымерла, мутировавшие единицы размножились. Это крупные млекопитающие, самец достигает метра в холке. Своей живучестью и агрессивностью данное животное куда как превосходит не только родичей вне Зоны, но и большинство местных мутантов. Кабаны Зоны отлично переносят вредные для здоровья факторы, что позволяет им подолгу находится на загрязнённых участках. Мутагенные процессы, обусловленные воздействием как неизвестных факторов, так и изученных аномалий, в значительной степени сказались на облике этих млекопитающих. Кабаны облысели боками и брюхом, их кожа там стала толстой и очень прочной. На ней проявились пигментационные пятна легкомысленной желтоватой расцветки и глубокие морщины. Загривок и спина обросли короткой, густой и грубой шерстью. Копыта зверей изменили свою форму: стали острее и слегка загнулись, приобретя слабое сходство с когтями. Это обеспечило им лучшее сцепление с почвой при беге, позволило перемахивать, например, через стволы поваленных деревьев, цепляясь за шершавую кору. Зрачки кабаньих глаз обесцветились, поэтому маленькие глазки кажутся белесыми и обманчиво добродушными. Кабаны ведут групповой образ жизни, чаще живут семьями, но охотно сливаются в стада. Важную роль в стаде играет вожак, прочие самцы находятся «на подхвате». Проштрафившихся помощников вожак вразумляет побоями, хотя до убийства никогда не доходит. При гибели вожака, как правило, стадо тут же распадется на семьи. Обычно самцы патрулирует территорию стада. При приближении того, кого они сочтут врагом (а существа это вздорные и в разряд неприятеля могут причислить без всяких оснований кого угодно), мгновенно атакуют. Врага отбрасывают и валят с разбега, рвут клыками, пытаясь вспороть живот жертвы. Всеядные кабаны охотно пожирают мясо убитых и падаль. Ходят непроверенные и маловероятные слухи о поедании кабанами трупов своих павших сородичей.

Дорога плавно опускалась в выемку. Старик вспомнил карту. Впереди должен быть виадук, железнодорожный мост над шоссейкой. Его отсюда не было видно, заслонили почерневшие, сухие и деревья с корявыми ветвями. Левая сторона выемки густо поросла все той же колючей травой, а правая была бурой каменной осыпью. Старик вспоминал все, что ему доводилось читать о Мармонтской Зоне, и удивлялся. Идти между двумя близкими возвышенностями считалось у канадских сталкеров абсолютно недопустимым. «Добро, -подумал Старик, -посмотрим, Стрелок – мужик бывалый, знает, что делает».

Железобетонный мост давно обрушился, слева и справа вверху торчали искореженные ржавые рельсы. По левую руку виднелись остатки будки путевого обходчика. Перед будкой торчал вбитый в насыпь самодельный крест из двух свежих березовых перекладин. К ним была красным нейлоновым шпагатом прикручена табличка. Старик пригляделся и прочёл: «Гусак и Плюха». Понятно.

Перебираясь через бетонные обломки, Стрелок остановился на несколько секунд, надел шлем, пристегнул к вороту комбинезона, оглянулся, жестом приказал всем поднять капюшоны. Носильщики тут же повиновались, Старик – тоже. Он не отставал, шёл грамотно. «Мертвец. -хладнокровно подумал Стрелок. -Билет в один конец, в лучшем случае. С чего бы ему было в поход набиваться? Мёдом намазано? Или, может быть, Боров его нацелил? Какие-то секретные виды на него имеет? Странный тип этот Старик, очень странный, притом, кажется, очень смышленый. А это – отягчающее вину обстоятельство… Чую, внутри у него что-то припрятано. Нет, вряд ли тут проделки Борова. Он хорошо знает, что со Стрелком шутки плохи. И знает, кто такой Стрелок в Зоне. Нет, чушь, Боров ни при чём… Но для всех, чувствую, будет лучше, если этот пенсионер сыграет в ящик. Ничего для этого делать не придётся, надо только не мешать. Всё случится само собою. И тарахтелка эта музейная у него под мышкой… Положат её Глюк с Ташкентом со скорбным видом и печальным словом на место, где ты прекратишься! Покойник ты, Старик».

– А ну, оцепенели на две минуты. -распорядился Стрелок.

Караван замер. Краем глаза Стрелок отметил, что Старик тоже дисциплинированно застыл. А реакция, между прочим, у него не по возрасту, он так и замер в шаге с приподнятой правой ногой, а потом неторопливо и осмотрительно приставил её к левой. Ну-ну…

Шоссе за виадуком совершенно скрывалось в тумане. А в ней, в белесой струящейся дымке, что-то колыхалось. Что-то аморфное и большое. Но безвредное. Стрелок покрутил наушники шлема. Точно. Безвредное.

– Пошли. Не отстаём, видим спину переднего, слышим пыхтение заднего. -негромко приказал он, положив руку на спусковой крючок «грозы». Один за другим они перебирались через обломки моста и скрывались в тумане. Старик смотрел на мерно колышущийся перед ним объёмистый рюкзак Глюка и в то же время старался улавливать все звуки за собой. Автомат держал наперевес, готовясь оглянуться в любой момент.